Четверть века прошло с того момента, когда истерзанная жестокими репрессиями и гонениями на Православную Церковь Русь получила свое Второе Крещение. Языческая темнота сменилась Христовым светом, светом жертвенной любви, который озаряет дорогу ко спасению. И началось возрождение церковной жизни – заново восстановлены порушенные в безбожное лихолетье храмы и монастыри, оказывается социальная помощь сиротам, страждущим и обездоленным, вносится очень значимый вклад в духовное укрепление нашего Отечества. Православие всегда сохраняло Русскую землю от распада и погибели в трудные времена. Вспомним, например, преподобного Сергия Радонежского. Это он благословил князя Димитрия Донского на битву с ордынскими полчищами. Благодаря святым подвижникам земли Русской в душах людей зажигался и продолжает зажигаться огонек веры. По словам Святейшего Патриарха Кирилла, «Пастырство – это действительно способность отдавать себя, и это чувство, эта ответственность, эта обязанность принадлежит не только священнослужителям. Мы должны быть пастырями друг для друга – родители для детей, старшие дети для младших. Тогда изменится жизнь всего нашего народа и общества, будет больше света, радости, мира, добра, а значит, мы будем более жизнеспособными, менее восприимчивыми к соблазнам, к искушениям и ко всему тому, что сейчас обрушивается на наше сознание, особенно на сознание молодых людей». Прошло четверть века, а Второе Крещение Руси продолжается. Многое зависит и от молодых священников, которые будут определять лицо Церкви в 21 веке, открывать пути ко Христу подрастающему поколению.
Иерей Николай Овсянников служит в храме иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» недавно. Родился он в январскую стужу 1988 года, то есть является ровесником именно Второго Крещения Руси. Как выбирал отец Николай свой жизненный путь? Почему он решил стать священником и что ждет церковнославянский язык в ближайшем будущем?
Мы говорили о многом.
– Отец Николай, откуда Вы родом и как Вам открылся Господь?
– Я родился в день памяти святой великомученицы Анастасии Узорешительницы. Есть в Оренбургской области такой город Абдулино – крупный железнодорожный центр. Вообще моя семья из поколения в поколение была верующей. Дед по материнской линии Никифор Федорович Милосердов прошел всю Великую Отечественную войну, несколько раз попадал в госпиталь. Когда уходил на фронт, его благословил старец: «Верь в Бога и Он тебе поможет». На самом деле, три раза Никифора Федоровича доставали из общей могилы. Думали, что он скончался от тяжелых ранений, а он уже в земле, когда закапывали, подавал признаки жизни. Откапывали, выхаживали и снова отправляли на фронт пулеметчиком. Дед никогда не расставался с нательным крестиком несмотря на то, что его насильно срывали. У Никифора Федоровича был брат, который по благословению духовника не женился и угождал Господу своими молитвами и отшельничеством. Дед со стороны отца Иаков Ильич тоже был набожным человеком. После войны они построили дом, в котором мы и жили. Никифор Федорович помогал при храме. Он меня и приучал к церковной жизни. Потом дед рассказывал, что еще 40 дней не исполнилось после моего появления на свет, а он уже понес меня в сильный мороз крестить. С десяти лет начал и я пономарить у отца Бориса Салькова. Благодаря раннему воцерковлению, наверное, мне удалось избежать всяких глупостей и слава Богу. После первого года обучения в воскресной школе настоятель храма сказал ученикам: «Кто в первое воскресенье лета (начинались каникулы) придет на Литургию, того возьму в алтарь на послушание». И вот утром я всех разбудил, говорю родителям: «Давайте пойдем скорее в церковь».
Оказалось, что я вообще один пришел. С того дня стал у батюшки в алтаре прислуживать. Обычно говорят: христиане – очень ограниченные люди и ограничивают своих детей. Но это полная ерунда. В общеобразовательной школе был любознательным мальчиком: занимался вокалом, любил точные науки – геометрию и физику, хотел стать архитектором. А потом подумал: зачем зря тратить время на получение лишнего образования, если я все равно хочу стать священником? Передо мной стоял выбор, но Господь рассудил.
– Прежняя жизнь ушла в прошлое и вы поступили в духовную семинарию сразу же после школы?
– Да, я в 2005 году отправился в Москву и поступил в Перервинскую семинарию. Она была основана еще в середине 18 века митрополитом Платоном на территории древней Николо-Перервинской обители. Помимо учебы там у меня были разные послушания – пел на клиросе, был старшим регентом семинарского хора. Вот именно тогда детские занятия по вокалу мне и пригодились. Кстати, церковные песнопения всегда сопровождали мою жизнь. В 2010 году поступил в Московскую духовную академию.
– Какие же наставления Вам давали преподаватели?
– Большое влияние на меня оказывал и в плане нравственного роста, и в плане пастырской практики ректор семинарии протоиерей Владимир Чувикин, клирик Самарской епархии Павел Алексахин, протоиерей Николай Семенюк, игумен Никифор Кирзин. Каждый из них являл мне образ верного христианина и это вдохновляло. Иногда руки опускались, сомневался, потому что разные искушения были. Я глядел на этих священников, переживших достойно богоборческую эпоху, и тоже брал пример с них. Во время учебы в Московской духовной академии защитил магистерскую диссертацию. Настоятель храма Святого Благоверного Великого князя Димитрия Донского протоиерей Андрей Алексеев был моим духовным наставником. Я ему помогал совершать Богослужения и в декабре 2011 года в Покровском храме при академии меня рукоположили в сан священника.
– А как оказались в Мордовии?
– Перед окончанием академии я находился в юрисдикции митрополита Оренбургского и Саракташского Валентина. К нему и был направлен. Там я как раз дописывал магистерскую диссертацию, потом после успешной защиты меня рекомендовали в аспирантуру. А по благословению Митрополита Саранского и Мордовского, управляющего делами Московской Патриархии Варсонофия я стал штатным клириком. Господь привел меня в храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Дай Бог теперь поступить в аспирантуру.
– Сегодня мир меняется ускоренными темпами и, согласитесь, что именно в противоречивых, неимоверно сложных условиях ведется пастырское служение.
– Знаете, меняется время, но есть духовные константы, без которых человек не выживет. Это – Бог, соответственно, Его заповеди. Грехи приносят вред душе и смерть нашему телу. Поэтому отношения с Богом неизменны. Мы многому, конечно, научились от тех, кто служил в годы гонений на Церковь. Священники являются хранителями Божией истины и если они не будут отличаться чистотой веры, то как же исповедовать, причащать людей, направлять их в правильное русло жизни? Разумеется, со временем меняется и форма проповеди. Она должна быть адекватной и приближена к народу. Что толку говорить о заповедях Христовых, если человек элементарных вещей не знает, редко ходит в храм, не очищает свою душу от грехов? Сегодня у Церкви имеются огромные возможности для проповеди в отличие от богоборческой эпохи. У священника здесь два пути – либо ждать, когда человек сам придет в Церковь, осознав всю глубину веры, либо самим нам нужно идти к тем, кто готов нас слушать. Посмотрите, как настоятель храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» протоиерей Николай служит Богу! Он окормляет школы, медицинские учреждения, многодетные семьи и люди желают услышать проповеди о Христе. Да, служить Богу и людям нелегко, но как это здорово! Люди познают самое главное в земной жизни – они тянутся к Господу.
– Ваш святой Небесный покровитель Николай Чудотворец. А какие еще Святые вам ближе?
– Святителю Николаю молюсь с детства. Божия Матерь близка каждому человеку – она наша милосердная Заступница перед Господом, покрывает нас от всякого зла Своим честным омофором. Она молитвенница за весь человеческий род. Уже прошло три года, как я повенчался с Екатериной. Нас благословили на брак иконой Божией Матери «Взыграние Младенца». Сейчас в нашей семье двое детей – Марии исполнилось два годика, а Павлу семь месяцев.
– Расскажите, а как вы познакомились с Екатериной?
– Долгая история. Когда я учился в семинарии, меня отправили служить в московский храм иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость». Он был построен на месте взрыва жилого дома по улице Гурьянова. У нас в хоре не хватало сопрано. Я сказал регенту, что собираюсь ехать на концерт в Храм Христа Спасителя и там поищу кого-нибудь. И вот случайно я подошел к красивой девушке, мы разговорились. Она в то время училась в Свято-Тихоновском университете, очень талантлива – играет на скрипке и пишет музыку. Так и состоялось наше знакомство. Конечно, были искушения – не могли сразу повенчаться, потому что нужно было окончить духовную академию. В то время я смог пообщаться со старцем Илием из Оптиной Пустыни и он меня благословил на учебу, сказав: «Дождется, если любит».
– Значит, Божий Промысел помог Вам решить проблему?
– При общении со старцем Илием я получил утешение и увидел пример искренней любви к людям. Все это я для себя отметил и запомнил. Еще один случай из жизни. В 12 лет Господь сподобил встретиться со схиигуменом Иеронимом, подвязавшемся в Санаксарском монастыре. Помню, меня отец повез в Дивеевскую обитель и нам советовали обязательно попасть к батюшке Иерониму. Но мы очень устали да и не знали дорогу в Санаксары. На следущее утро я готовился к Причастию, подошел на исповедь. Передо мной стоял отец Иероним. Вот так я с ним пообщался. Потом люди рассказывали, что батюшка всегда молился за тех, кого встречал. Может быть, по его молитвам Господь и привел меня в Мордовию.
– А что вы заметили интересное в Мордовии?
– Простота и открытость людей, их желание пообщаться. Отдельное спасибо настоятелю храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» протоиерею Николаю Брындину. Он всегда справляется о здоровье, спрашивает о делах, очень внимателен к людям.
– Отец Николай, сейчас очень активно обсуждают проблематику применения церковнославянского языка в Богослужении. Нужны ли перемены? Ведь может прерваться духовная связь между прошлым и настоящим, а это самое страшное.
– Знаете, в Москве некоторые священнослужители пытались в миссионерских целях читать Евангелие на современном русском языке, проводили Богослужения, но эксперимент ни к чему хорошему не привел. Церковнославянский язык – это очень высокий стиль наших предков, а что происходит с русским языком? Его развитие идет по наклонной, в нем очень много иностранных заимствований. Церковнославянский язык – это очень красивый язык, на котором люди общаются с Богом, он веками намоленный, если можно так выразиться. Это наше православное наследие и если понизим планку, то произойдет регресс. А ведь все эти споры вызваны потребительской моделью поведения. Современный человек-потребитель думает, что он в храме получает определенный сервис духовных услуг. Почему у церковников воды мало? Почему свечи дорогие? Почему на непонятном мне языке читают молитвы? – эти вопросы задают люди, которые в храм приходят раз в год и пока еще далеки от Православия. Им, наверное, удобно жить по принципу: «Я пришел – будьте добры.» Но нужно потрудиться, чтобы обрести Царствие Божие.
Беседовал Авель Комбаев
Код нашего баннера
Идет загрузка ...
